Великие морские сражения XVI–XIX веков - Страница 44


К оглавлению

44

Поэтому очевидно, что максима о «поиске», хотя и выражает высокий боевой дух флота и сообщает людям моральный подъем, не должна подменять здравые суждения. Это надежный слуга, но плохой хозяин – это американцы проверили на своем горьком опыте. И все же она, по мнению британских адмиралов, лучше, чем любой другой афоризм, выражает секрет британского успеха на море. Англичане не могут обойтись без нее. Давайте попробуем наделить ее истинным значением, точными принципами, которые она подразумевает, и попытаемся определить ее природу. Для этого нет лучшего способа, чем проследить ее постепенный рост с момента, когда она родилась, благодаря чутью первых флотоводцев.

Зародыш можно найти в уже упомянутой депеше, написанной Дрейком из Плимута в конце марта 1588 года. Его аргументы не были чисто военно-морскими, поскольку речь шла о совместной проблеме защиты от вторжения, которую следовало решить. Он стремился убедить правительство в том, что суть вопроса не столько в армии вторжения Пармы во Фландрии, а во флоте, который собирался в Испании, чтобы защитить ее проход. Правительство придерживалось противоположного мнения. Согласно его плану Говард с основной частью флота находился на базе Медуэя, в пределах удаления, на котором возможно оказание поддержки легкой эскадре, блокирующей фламандские порты во взаимодействии с голландцами. Сам Дрейк с другой легкой эскадрой был послан в западном направлении с неким трудно определяемым заданием стать эскадрой наблюдения или с целью использования, согласно средневековым обычаям, для эксцентричного контрудара. Когда ему предложили высказать мнение об этой диспозиции, он назвал ее ошибочной. По его мнению, требовалось наступательное движение против главного флота противника. «Если можно сделать так, – настаивал он, – что флот останется в Испании и не выйдет в море как завоеватель, тогда и герцог Пармский будет задержан».

Дрейк имел в виду не столкновение с вражеским флотом в открытом море, а приостановку незаконченной мобилизации противника, что ему уже однажды блестяще удалось. Далее он пишет: «С Божьей помощью, преимущество места и времени будет единственным и главным средством, которое мы можем использовать себе во благо, чего я нижайше прошу ваши лордства упорно добиваться, как вы и начали, потому что с пятьюдесятью судами мы сделаем намного больше у вражеских берегов, чем с гораздо более многочисленным флотом у себя дома, и чем скорее мы выйдем, тем значительнее сможем помешать противнику». Обратите внимание: он сказал не «уничтожить», а «помешать».

Представляется очевидным, что Дрейк имел в виду повторение стратегии предыдущего года, когда он сумел прервать мобилизацию испанской армии и «помешать» армаде выйти в море. Он даже не упомянул о концентрации всего флота для этой цели – только об укреплении собственной эскадры. Свой совет Дрейк обосновывал чисто моральными соображениями: он подробно остановился на воодушевляющем влиянии нанесения первого удара и атаки вместо ожидания нападения. «Нация, – настаивал он, – должна убедиться, что Господь дал ее величеству и народу силу и смелость, чтобы не бояться вторжения, а искать врагов Бога и ее величества там, где они могут находиться».

Здесь и находится зародыш максимы. Результатом депеши стал вызов на совещание в правительство, за которым последовали не полумеры (это было все, что Дрейк отважился предложить в депеше), а более полное выражение его общей идеи, близкое тому, что стало постоянной диспозицией англичан в аналогичных случаях. Весь главный флот, за исключением эскадры, ведущей наблюдение за фламандским побережьем, был сконцентрирован на западе, чтобы закрыть блокаду транспортов Пармы, но определенная для него позиция была внутри Канала, а не за его пределами, что с тактической точки зрения было плохо, потому что почти наверняка давало армаде преимущество. Всякое движение к побережью Испании запрещалось – причем следует помнить – не из-за малодушия или непонимания идей Дрейка, а из опасения, что, как это было у американцев, движение вперед может оказаться выстрелом в воздух и только оставит без прикрытия жизненно важные позиции, не причинив ущерба врагу.

Когда отплытие надолго задержалось, Дрейк возобновил свою настойчивость, на этот раз к нему присоединился Говард и его коллеги. Наконец разрешение было получено. Флот отплыл к Коруне, где, как известно, ввиду плохой погоды находилась армада после неудачного старта из Лиссабона, и произошло то, чего опасалось правительство. Прежде чем флот достиг места назначения, его встретили южные ветра и наступательная мощь была исчерпана. Он вернулся в Плимут и оказался не способен к немедленным действиям, когда армада наконец вышла в море. При появлении испанцев еще не были закончены ремонтные работы и снабжение. Только благодаря беспримерному искусству британского адмирала ситуация была спасена – Говард сумел-таки занять традиционную позицию с морской стороны от противника.

Итак, пока осторожность правительства, придерживавшегося оборонительной позиции и не желавшего искать флот противника, была оправданной. Но давайте вспомним, что Дрейк с самого начала настаивал на том, что это вопрос и времени, и места. Если бы он получил разрешение перевести флот, когда впервые это предложил, есть все основания полагать, что финальные стадии испанской мобилизации не были бы выполнены в течение того года. Иными словами, разные части армады не были бы собраны во флот. Правда, информация о ее состоянии была в то время чрезвычайно неопределенной, и, учитывая переговоры, находившиеся в стадии подготовки, существовали и политические причины не предпринимать решительных наступательных действий, если существовала разумная альтернатива.

44